Это письмо, которое мы нашли в ЦГА, нас потрясло. Отыскалось оно в огромном деле, связанном с реэвакуацией детских домов в Ленинград в 45 году. В нем – десятки писем из разных краев и республик Советского Союза. Обычная деловая переписка. Сухие строки – даты и условия возвращения учреждений, количество детей. И вдруг среди этой кипы пожелтевших листков — письмо из Санаина. Директор детского дома № 51 Хана Гершенок, главная героиня нашего фильма, прислала в Ленинград не деловую записку. Скорее – мольбу. Она просила, несмотря на запрет возвращать в родной город сирот до 14 лет, разрешить ей привезти домой всех воспитанников. Всех своих детей. Потому что, оставив их без родного языка и родных ленинградских воспитателей, «мы делаем им больно».
«Ведь после своих родных семьей – их семьей стал детдом. Как же оставлять детей здесь?»
Ответ, как мы уже знаем, был отрицательный. 76 ленинградских детей-сирот вернуться домой не смогли и потом скитались по всей стране, устраивали свою жизнь – кто, как смог.
Когда детский дом в 46 году уезжал из Армении в Ленинград, те, кого не взяли, бежали с криками за автобусом, умоляли взять их с собой. И потом хранили обиду всю свою жизнь. Теперь мы знаем, что директор детского дома Хана Гершенок сделала все, что могла. И понимаем, что она чувствовала, когда навсегда прощалась с теми, кого спасла в 1942 году.
